~ Белла Свон ~
Наутро сильно болит голова. Который сейчас час? И где я вообще нахожусь?
Я пробую встать в кровати. У меня это не выходит. Черт возьми, Белла, по-моему, ты вчера переборщила. Я поворачиваю голову, и мне с трудом удается открыть затуманенные вчерашней выпивкой глаза. Я снова в чужой постели, я снова страдаю похмельем, и меня снова обнимает какой-то симпатичный незнакомец.
Сквозь тонкую ткань простыни, я легко могу оценить свой вчерашний вечер. Накачанный торс, упругие ягодицы, легкий, золотистый загар…. Да, Белла, как всегда отличный выбор. Если бы тебе еще попался парень с мозгами, ты бы вообще могла прыгать от счастья. Только, наверное, не судьба. У них у всех свои тараканы. И всем им нужен только секс, только твое тело и еще одна звездочка на корпусе. Еще бы, дочка отельного магната – желанная звездочка...
Мне снова становиться плохо. Я снова пытаюсь найти смысл этой однообразной, ничем не примечательной жизни. И снова хочется уйти куда-нибудь, далеко от всего этого однообразия, от этой ненастоящей жизни, и больше никогда, никогда не возвращаться…
Мой ухажер ворочается во сне, и я понимаю, что пора сваливать. Если он проснется, мне битый час придется выслушивать его комментарии о вчерашней ночи, лживые признания в любви, и его оправдания... Нет, милый, прости, мне все это не нужно. Я получила удовольствие, и теперь мне пора. Все равно никто из вас не умеет любить. И, честно говоря, я тоже не умею. Я просто не верю в эту любовь…
Я быстро надеваю вчерашние джинсы, блузку, хватаю свои туфли, и тихо, чтобы ты не успел проснуться, пока я не сяду в первое такси, закрываю за собой дверь. В фильмах обычно сбегают мужчины… Глупо, правда?
Я ловлю такси, и спустя какой-то час я уже дома, в своей уютной квартирке на Манхеттене. Я снова достаю с полки коньяк, и пытаюсь унять эту противную, тянущуюся боль в голове. Один глоток, второй, и мне остается еще совсем немного до нового опьянения. Белла, остановись.
Я ставлю бутылку на стол, и снова начинаю размышлять о смысле своей жизни, а точнее об его полном отсутствии.
- Я хочу, чтобы хоть что-то в этой жизни обрело для меня смысл…
Я слышу звонок телефона. Звонит Элис. Даже не отвечая, я уже уверенна, мне предстоит веселый вечер.
- Привет, Элис.
- Привет, Белла.
В трубке раздается тихий смешок.
- Элис, ты там что, не одна?
- Ну, не совсем…
Так, понятно, Джаспер вернулся из поездки, и, судя по довольному голосу подруги, ночь они провели вместе…
- Элис говори сразу, зачем ты мне звонишь. У меня голова раскалывается.
Она томно вздыхает в трубке.
- Белла, я смотрю, ты снова напилась, да?
- Ну, немного…
Собственно говоря, зачем врать?
- Белла, я, конечно, понимаю, ты устала за год учебы в колледже, но теперь, когда у тебя есть возможность хоть немного отдохнуть, постарайся проводить свободное время в трезвом состоянии. А то, кроме имен твоих ночных спутников и названий коньяка и мартини, к новому учебному году ты больше ничего не вспомнишь. Хотя на счет имен я не уверена…
- Ты мне за этим звонишь, Элис?
Меня начинало это раздражать. Я уже не маленькая. Мне уже двадцать лет, и я сама могу о себе позаботиться!
- Нет, я звоню тебе, чтобы пригласить тебя на вечеринку.
Вот, Элис. Так уже лучше…
- Мы решили пригласить всех друзей по случаю возвращения Джаспера. Там будут многие, кого ты знаешь. Розали и Эмметт тоже придут. И еще придет друг Джаспера...
Ну вот! Элис все еще делает попытки познакомить меня с каким-нибудь тихоней. Что ж, придется терпеть ее нападки.
- Элис, я обязательно приду.
- Отлично! Приходи в отель “Плаза” сегодня, в восемь.
Элис положила трубку.
Сегодня? Сегодня вечером? Элис, я тебя убью - мне ведь даже нечего надеть!
Головная боль снова дала о себе знать.
Как же меня все это достало… Элис, рано или поздно, тебе все же придется смириться с тем, что твоя лучшая подруга медленно, но верно превращается в алкоголичку. Причем, я совершенно не люблю пить. Это просто помогает мне расслабиться. И хоть на секунду забыть, насколько бессмысленна и глупа моя жизнь…
***
Сигарета задымилась. Едкий дым разъедал глаза, вызывая невольные слезы...
Она не любила курить. После каждой выкуренной сигареты противно першило горло, запах с каждым разом все больше приедался, и должен был давно уже стать для нее привычным, но она все еще чувствовала этот противный запах табачного дыма.
Она никогда не курила. Не курила систематически. Не была зависима. Когда знакомые рассказывали, как тяжело избавиться от этой вредной привычки, как тяжело бросить курить, она, молча, пожимала плечами, не способная разделить с ними суть их проблемы.
Ее первая сигарета была выкурена в пятнадцать лет. Жесткие, мужские, тяжелые сигареты. После первой затяжки немного закружилась голова. Было так приятно...
Было так приятно сделать вдох, а через пять секунд полностью расслабится. Ни о чем, ни думать. Не мечтать. Просто представить, что сейчас, в этот самый момент, есть только ты, дым и невесомость. И никуда не надо спешить.
Ты смотришь на дым, и теряешь желание думать, вообще соображать. И не размышлять о боли, о потерях. О недавно умершей матери...
У нее никогда не было зависимости. После одной выкуренной сигареты, могли пройти месяцы, прежде чем она снова делала расслабляющий вдох. Затяжка. Еще одна. И можно выкинуть почти полную пачку сигарет.
Белла затянулась. Дым пробрался в легкие, создал небольшое жжение в горле. Голова немного закружилась, и ей стало так... легко.
Просторно. Можно снова просто смотреть на дым, струящийся из ее рта, и снова забыть обо всем. Обо всех проблемах, о себе, о размышлениях, о том, для чего вообще она живет.
Наверное, когда Господь подарил ей жизнь, он забыл вложить в нее смысл. Ведь каждый, кто приходит в этот мир, для чего-то создан? Имеет свое предназначение? А она? Ради чего она живет? Что она может сделать, чтобы на смертном одре она смога тихо прошептать самой себе: я прожила эту жизнь не напрасно?
Для чего она создана? Для чего?
~ Эдвард Каллен ~
Где бы ты ни был, кого бы ты не звал, с кем бы ты не разговаривал - ты всегда будешь один. Горькая усмешка напополам с горьким виски – хотя теоретически тебе нет 21 года.
В умных книгах написано, что есть возраст, когда человек думает, что он всесилен. Обычно в конце там пишут про то, что выход из этого возраста - долог, болезнен, приводит к психозам и депрессиям, и, часто, как следствие, самоубийствам.
- Для чего ты живёшь? - спрашиваешь себя ты, и кубики льда звенят в бокале. Хочется броситься на стену, чтоб узнать - а, вдруг, а правда, пробьёшь, прошибёшь, пройдёшь сквозь неё? Или разобьёшься. Травма, несовместимая с жизнью... И это горько и смешно, потому что да, пройдёшь, прошибёшь и ни одной травмы.
Его зовут Эдвард Каллен. И он ненавидит это имя. Он ненавидит свою внешность, да и свою жизнь тоже. У подростков такое случается сплошь и рядом. Но статистика никогда, никогда, чёрт возьми, не учитывает, как же это бывает на самом деле! С каждым отдельным подростком, перешагивающим черту совершеннолетия!
Проблема Эдварда Калена в том, ему 17 лет, он, кажется, пьян, и ему хочется сдохнуть. Вот уже больше 70 лет подряд. Ему хочется сдохнуть красиво, быстро, что бы говорили, чтоб помнили. Он просто бунтует и хочет внимания - продолжают писать те же умные книжки. Он читал их в большом количестве, он хотел быть старше, чем он есть, но в итоге он всего лишь оказался статистической единицей.
Он говорит - я как нарисованный. Зачем меня создали?
Вопросы остаются без ответов, потому что сам он глубоко в душе знает, насколько он настоящий.
Алкоголь - расслабляет. Алкоголь – это самовнушение. Он не любит, но он пьёт. Пьёт до тех пор, пока не становится легко и просто, проживая за час сотню эмоций: от гнева до отчаянья, от радости до слёз. Взвинтить себя до состояния 17-летнего подростка, когда твоему тело вечно 17 – да запросто!
- В моей жизни нет ничего стоящего, - горько вздыхая, говорит он, глядя на бутылку. Она похожа на собеседника. Такого, который нужен ему этим вечером. Единственно возможного, на самом деле.
- Для меня нет ничего важного. - Пальцы скользят по шершавой стеклянной поверхности. Сам Эдвард почти лежит на столе, пиджак сгорбился на плечах, а на джинсах - пятно.
- Я хочу найти какой-нибудь смысл. - Роняет он голову на руки и всхлипывает. Ёрзает головой по столу, а потом замирает. Прямо так.
Это немного похоже на сон, хотя физически является просто отключением мыслительного процесса.
Наутро легко сделать вид, что ничего не происходит. День теперь такой же безопасный, как и ночь. Если не безопаснее. Днём окружают другие мысли. Их хочется заглушить, но после таких ночей – им радуешься. К ним – рвёшься. И этот день обещает ему дать сполна чужих мелких мыслей.
Вечером его ждёт вечеринка.
-
-
06.12.2009 в 13:39-
-
06.12.2009 в 13:43-
-
06.12.2009 в 14:25